Путешествие в полночь - Страница 3

И Кобзарь подкинул шляпу.

– МАКЛЕР ЗАКОНЧИЛСЯ!

Тео ошарашенно уставился на музыканта, затем перевел взгляд на игроков. На их лицах сияла радость, в глазах – блеск, предвкушение. Неужели последний тур прошел двадцатого марта? И он НАПРОЧЬ забыл, как выиграл Макабр? «Черт возьми, это что, правда? Я – победитель? Какая-то ошибка. Я ведь не нашел ключ… или нашел? Нет, я все-таки открыл дверь, если я здесь!»

– Настало время награды. Вы – победители Макабра и можете взять из волшебного мира Смерти все, что просит ваша душа. Или голова. Или желудок. Эликсир бессмертия, всепобеждающий меч, сеть-невидимку. Самый-огромный-в-мире-блинчик. Искусственный золотой нос. В мире Смерти есть все. Госпожа дает разрешение взять ЛЮБОЙ предмет. Итак, за мной!

Глашатай вновь ударил по струнам кобзы, и Тео догадался, что теперь звучал гимн победителям. От радостной и торжественной мелодии он ощутил такой прилив жара, словно бегом взбирался на гору и сейчас стоял на самой ее вершине.

Он выиграл! Все закончилось. Конец смертям, испытаниям, страхам. Все будет как прежде. Он заберет выигрыш и уйдет прямо сейчас! Тео охватило восхитительное предчувствие. Еще чуть-чуть, и он увидит родителей. Они где-то здесь. Смерть похитила их, но он победил ее в честной игре и скоро освободит их!

Тем временем Кобзарь повел игроков за собой.

Тронный зал был круглый и огромный. Черный пол и потолок казались бесконечными и глубокими, словно игроки стояли посреди распахнутого ночного неба, в котором ярко сияли звезды-лампадки. Тео даже покачнулся: на миг ему показалось, что он падает вниз, в полночь. В полу отражался потолок. В потолке – пол. Казалось, этот вертикальный зеркальный коридор – сама Вселенная. Без конца и без края.

В стенах зала виднелось бессчетное количество одинаковых дверей. Тео оглянулся: та, из которой они вышли, захлопнулась. Теперь найти ее среди сотен других было невозможно. Кобзарь, словно опомнившись, бросился обратно, выхватил мелок и нарисовал на двери крестик.

– Это чтобы вы нашли ее, когда вернетесь! А теперь нам туда.

Кобзарь прошествовал мимо нескольких дверей, распахнул одну и замер.

– Ой, кажется, не та…

Он поводил пальцем по воздуху.

– Три на четыре, потом пять, перескочить через десятую, вернуться… Что следом? Снова забыл…

Он повел их к другой, но та тоже оказалась неверной. Теодор перепугался не на шутку. Кобзарь ойкнул.

– Секундочку! – Глашатай вытащил из рукава пергамент, развернул его и вчитался: – Ага, вспомнил!

Он уверенно кивнул, пряча лист с подсказкой обратно, и радостно заиграл на кобзе. Мелодия победы смела сомнения, и игроки – даже мрачный Александру Вангели – выпрямили спины и шли выпятив грудь. Когда они оказались возле нужной двери, музыка умолкла. Кобзарь повернулся к ним и, сведя руки за спиной и таинственно улыбаясь, наклонил голову.

– Дорогие игроки! Сейчас вы увидите то, чего не видел ни один смертный – ну, кроме победителей Макабра конечно же. Там, за дверью, нечто великое, что можно увидеть лишь раз в жизни, и только победителям Макабра. Могу поспорить на волшебную кобзу, ТАКОГО вы не узрите нигде на целом свете – ни в садах Тюильри, ни в Тадж-Махале. Итак, дамы и господа. Добро пожаловать! В Золотой!

Замок!

Смерти!

Кобзарь распахнул дверь, и все до единого игроки ослепли.

В черный зал хлынул столь яркий поток света, что Тео поспешно закрыл глаза ладонями. Но сияние било даже сквозь сомкнутые пальцы, и сколько он ни пытался открыть глаза – не мог. Лишь спустя пару минут, когда глаза немного привыкли, Тео смог отвести руки от лица.

И потерял дар речи.

Кобзарь не солгал. Даже в самых диких фантазиях Тео не придумал бы такое! Ввысь уходили золотые стены огромного зала, в золотые стрельчатые окна которого лился яркий свет.

Насколько хватало глаз, к самому куполу (или к самому небу?) устремлялись золотые башни и настоящие горы вещей, столь высокие, что, если кто-либо забрался бы наверх и сорвался, пока он оттуда падал, Кобзарь сумел бы пересчитать все зеленые листочки на голубой подкладке своей куртки.

Предметы громоздились один на другом, а другой – на третьем, а третий – на сотом, сотый – на пятисотом, и этих башен и гор высилось несметное количество, даже дальних стен зала не было видно.

Каждый предмет был великолепен. Тео поднял пару из них: это оказались подсвечник и дверная ручка. И на обоих он обнаружил добрую сотню мудреных завитушек, миниатюрных лис, филинов, солнц, шляп и глаз!

Золотые лучи, бьющие в стрельчатые окна, играли на всех этих изделиях из чистого золота, серебра и меди, звенели и множились, прыгая зайчиками по мириадам предметов, полыхавших золотым светом до боли в глазах.

– Нравится? – спросил Кобзарь. – Знаю, знаю! Скромно, но вообще-то я забыл, где парадный вход, – так что это черный, и тут до невозможности просто.

– Просто? – переспросила Шныряла, глядя на подножие горы, которая вырастала из огромного золотого бассейна, наполненного золотыми монетами.

Поверх монет громоздился слой сверкающих ночных горшков, засыпанных серебряными яблоками, а поверх яблок сидели жуки-броши из драгоценных камней и лежали разноцветные бархатные подушечки с золотыми шпильками, булавками, сережками, запонками…

Далее шли засохшие торты, причем каждый венчала вишенка разной степени свежести, а поверх тортов были навалены блестящие гвозди всех размеров, какие только можно обнаружить в мастерской ювелира. Предметы, лежавшие выше, уже невозможно было рассмотреть.

Тео не мог произнести ни звука. Он не мог выдохнуть. Не мог моргнуть. Судя по виду остальных, они тоже едва выдерживали эту столь сюрреалистичную, бесконечную и невероятную картину.