Путешествие в полночь - Страница 106

106

Он сидел в холодной воде и глядел на этих существ, изнемогая от боли и холода. Внутри что-то тоскливо ныло. Стиснув зубы, он подумал: «Даже у этой ящерицы – слепой, жалкой ящерицы, которой никогда не увидеть солнечного света, – даже у нее есть ребенок! У нее есть детеныш! А у меня… А моего ребенка уже нет».

Сколько раз он проклинал всех – чертова лекаря, нежителей, самого себя. Но даже сильнейшее проклятие не вернуло бы к жизни его ребенка. «Кристиан…» Портрет мальчика на стене кабинета помнил бесчисленные взгляды отца и знал, каким может быть его взгляд.

«За что, за что?» – простонал он, и вдруг… Сердце пропустило удар. Еще. И еще. Он распахнул темные глаза и уставился на двух жалких созданий, озаренный новой мыслью.

Он очутился в этом месте, чтобы узнать, где искать оружие. Но услышал не только об оружии, но и о пещере теней…

Какое-то время он сидел, словно омертвелый. Затем резко поднялся. Вода, а с ней и боль хлынули потоками с плеч. «Кристиан! Кристиан!» – билось в голове. Где-то слышались голоса врагов, но ему было плевать. «Если меня заметят и убьют – значит, я ошибся. Но если пройду незамеченным, то высшие силы сохранят меня, и я прав!»

И он, оскальзываясь на влажных камнях, то переплывая, то переходя брод, стал пробираться туда, где река вливалась в огромное отверстие пещеры.

– Слышали?

Белая голова Вороны повернулась. Провал пугал – темный раззявленный рот, пивший воду из реки. На краях каменных губ пещеры золотилась нимерица.

– Что?

– У входа в пещеру… Как будто кто-то…

– Думаешь, Санда? Вроде недавно ушла.

Раду прислушался. На какой-то миг ему даже почудился стук каблуков. «Нужно действовать, – напомнил себе Ворона. – Иначе в очередной раз окажешься в дураках. Знаю, это несправедливо, но должен остаться только один. И лучше это буду я».

– Я пойду ей навстречу, – решительно заявил Раду.

– Эй, а так разве можно? – нахмурился Змеевик. – Ты же не собираешься возвращать мертвого? Эй, погоди!

Но Раду уже не слушал, стремительно шел ко входу в пещеру теней.

«Кто-то идет!» – насторожился Вангели и поскорее свернул в боковой проход, хлюпая по ручейку. Коридор освещало серебристое сияние воды и золото нимерицы, но он то и дело спотыкался. Мог бы идти быстрее. Если бы не рана. Удар ножа пришелся вскользь, вспоров кожу и мышцы. Порез остался широкий, крови вытекло порядком, но это лучше, чем хищный глубокий тычок во внутренности.

– Кристиан, – выдохнул он. – Где же ты?

Серебристый ручеек вывел мэра в странное место. Перед ним распахнулась пустота, словно великан выдул мыльный пузырь под землей, и тот лопнул, оставив после себя гигантскую круглую пещеру. Из трех отверстий вырывались широкие реки – черная, золотая и серебристая, – бежали рядом по дну пещеры, а потом обрушивались в пропасть тремя колоссальными грохочущими водопадами. Берега рек густо поросли золотой нимерицей, которая качалась, словно по тропинкам бродили невидимки.

Мэр Вангели оглядывался, выискивая взглядом того, кого хотел забрать с собой. Голова кружилась, словно он надышался дурмана. С каждым вдохом влажного воздуха его все сильнее клонило в сон, но он сопротивлялся и звал – требовательно, упорно, как мог лишь мэр города:

– Кристиан! Кристиан… Мой мальчик.

Вдруг у самого плеча раздался тихий женский голос:

– Его здесь нет, Александру.

И Вангели потерял самообладание. Все мужество, что держало его эти годы, рассыпалось вмиг. Она стояла позади него – такая же, как и при жизни. Взглянув женщине в лицо, Вангели покачнулся и едва устоял на ногах.

– Анна…

Он уже забыл, каково смотреть вблизи на ее милое, чуть пухлое лицо. Портрет – тот безжизненный холст на стене – лишь бледная тень. Причем не живого человека, а тени. Этой тени.

Вангели шагнул к Анне, но та отступила, и тогда он понял, что и вправду не сможет ее коснуться.

– Я знала, что ты придешь, – прошелестела она, – ждала, чтобы встретиться.

Он никогда не понимал, почему они все-таки оказались вместе? Они часто ссорились, Анна обижалась на его сухость, и Вангели никогда не знал ответа – почему она выбрала его? И все-таки… Именно Анна, красивая, добрая и светлая Анна, не в пример ему, погрязшему в своем темном мире, стала ему женой. Он любил ее всегда. Не женился повторно после ее смерти. Не мог.

– Но его здесь нет, Александру.

– Что?

Вангели хотел, чтобы эти слова оказались только шумом водопада. Или грохот исказил шепот Анны? Пусть так.

Она чуть качнула головой:

– Кристиана нет здесь.

– Почему?

Она посмотрела прямо в его душу. Расколотую на куски. Взорванную ненавистью.

– Ты знаешь.

– Нет! – Он судорожно втянул воздух, закрыл глаза и прошептал: – Нет, Анна… Неужели это правда… Лучше бы он умер!

Когда Вангели вновь открыл глаза, круглое призрачное лицо Анны оказалось совсем близко – так, что он вздрогнул.

– Ты можешь его спасти, Александру.

– Как? Его ничто не спасет. – Вангели покачал головой. – Он же…

– Он жив.

– Жив?!

– То, что ты видел, – совсем иное. Кристиан не стал нелюдимцем. Пока еще. Ты можешь – слышишь? – ты, его отец, ты можешь спасти его! Александру, спаси нашего мальчика. Не дай ему умереть. Я прошу тебя.

– Что, – он судорожно сглотнул, – что мне надо сделать?

– Верни ему то, что спасет его. В башне над пещерой. Я пойду за тобой. Иди.

– Откуда ты знаешь?

– Вам кое-кто помогает.

И хотя Анна была мягкой женщиной, иногда что-то в ее глазах, в голосе, в жестах заставляло Вангели полностью менять решение. И мэр Александру Вангели, самый опасный человек Китилы, повиновался.

106