Путешествие в полночь - Страница 6

Любит или нет, Тео не знал. Просто Макабр стал целью его жизни – жалкой и короткой, но жизни. Единственного, чего он не лишился.

«Пока еще, – напомнил себе Тео. – Пока еще».

Он так много рисковал последнее время, что перестал бояться умереть. И хотя виделся со Смертью, она его не страшила. Это действительно так. Тео не боялся смерти. Тогда чего же? Он опустил глаза на свитер, жесткий от крови, и ответ пришел сам по себе.

Его не страшила смерть. Своя… но не других.

Он поднялся и шатко побрел в никуда. Через несколько секунд он понял, что «никуда» оказалось Кобзарем.

– Ну вот ты, Тео, – обратился к нему Глашатай, – ты ведь понял суть договора?

Тео в непонимании уставился на Кобзаря и заметил, что все смотрят только на него. Даже стоявший поодаль Вангели скосил глаза. Тео столкнулся взглядом с мэром – и между ними всколыхнулась тьма. Лицо мужчины побледнело, а белки налились кровью. Вангели скривился и поднес руку к виску – слишком быстро.

Тео вспомнил: Шныряла рассказывала, что у мэра случаются приступы мигрени.

– Тео?

– Это неважно.

Кобзарь поднял бровь и промолчал.

– Сколько в этом зале дверей? – спросил Тео.

– Триста.

– Сколько залов в каждом крыле замка?

– Тысяча.

– Сколько в замке крыльев?

– А это, – музыкант повел плечом, – знает одна лишь Смерть.

– Это невозможно, – выдохнула Санда. – Мы здесь никогда ничего не найдем…

Некоторое время царила тишина, а потом послышалось еле слышное щебетание.

Тео завертел головой, силясь определить источник звука, и заметил птицу, сидящую у двери на постаменте. Цветы у лапок, ветку и саму птицу покрывало сусальное золото. Клюв раскрывался, и оттуда вылетал мелодичный звон.

– Что это?

– Сказительница. Каждую полночь она поет песню о мире Смерти, некогда сочиненную старым мастером, ее создателем. Он сконструировал Сказительницу давно, еще когда Смерть держала его в Ищи-не-…

Кобзарь осекся. Тео перевел взгляд на Глашатая, но тот сделал вид, что ничего не произошло. Он поднял глаза к потолку и нервно застучал по подбородку, что-то мыча. «Ищи-не… Что?» – удивился Тео и вдруг понял, что металлический звон сложился в слова:

…А о Черном, втором, вовсе не говорят —
Из него только Смерть и вернется.
И никто во всем мире в тот замок не вхож,
Там живых никогда не бывает,
Целый век ты ищи – но его не найдешь,
Только тень его дверь опирает,
Дверь в Ищи-не-на…

И тут в одном из карманов Кобзаря оглушительно зазвенело. Смешно засуетившись, Глашатай вытащил огромный истошно дребезжащий будильник и нажал на кнопку, но тот продолжал трястись.

– Снова! Сломалась! – перекрикивая будильник, заорал Кобзарь: – Госпожа! Вызывает! Немедленно! Я! Должен! Лететь! Вы! Ищите! Призы! Вернусь! Через! Минуту! Или! Год!

Вокруг музыканта закрутился вихрь, взметнув пестрые бумажки, ленты и блестки. Улыбаясь во весь рот, Кобзарь помахал остолбеневшим игрокам будильником, взлетел в воздух и исчез.

На какие-то секунды воцарилась тишина, а потом началось.

Завопила Шныряла, Маска гаркнул: «Стой!», оглушительно грянул выстрел, и пол зазвенел.

Тео вздрогнул, быстро присел и повернул голову. Дика лежала на полу и тупо таращилась на черную дыру в шаге от себя. От дыры шел дымок, а вокруг сверкали мелкие осколки. В ноздри Тео ударил резкий запах пороха. Злющие глаза Шнырялы буквально прожгли стоящего рядом Маску, который только что ее оттолкнул.

Он держал в руке револьвер.

Александру Вангели посмотрел на Шнырялу, стиснув зубы, потом чуть двинул кистью, переведя дуло пистолета на Маску.

– Вот как? – обронил он холодно.

Повисло безмолвие. Никто не шевельнулся. Гнетущая тишина заскользила вдоль позвоночника Тео мерзким сквозняком, и он, поежившись, потянулся рукой к поясу, но пальцы схватили пустоту.

– Что это значит? – продолжил мэр.

Игрок в маске ответил долгим спокойным взглядом. Наконец медленно поднял свободную руку и снял черную ткань с лица.

На плечи упали темные волосы. Звякнула пара косиц с вплетенными в них кольцами. Но главное – глаза. Едва Тео увидел ярко-зеленую радужку, он сразу узнал их обладателя.

– Охотник?

Парень метнул взгляд на недоумевающего Тео и снова уставился на мэра. Дика, путаясь в юбках, поднялась на ноги и вытащила нож.

– Стоять! – раздался скрипучий голос Алхимика. У старика тоже оказался револьвер, и сейчас он был нацелен на Дику.

– Нас больше, – невозмутимо заметил Охотник.

Он скосил глаза в сторону – и Тео понял, что обращаются к нему. Он снова потянулся к поясу и тут же вспомнил, что безоружен. «Черт!» Он дернулся было к голенищу, но Алхимик уже наставил оружие на Тео.

– Ай-яй-яй.

Тео затрясло от злости. Ему отчаянно захотелось почувствовать в руке тяжесть ножа, метнуть его, услышать свист, увидеть, как лезвие вонзается в горло мэра – или в его холодное, пугающее лицо, на котором не читалась ни одна эмоция. Вангели обвел противников острым взглядом, и Тео содрогнулся. Мэр один пугал их всех – всех четверых…

Санда тоже боялась. Лук ее был опущен, но она явно чувствовала себя неуютно между двух огней, не зная, к кому примкнуть.

– Санда, – мэр успокаивающе качнул головой, – иди ближе. Эти… существа – не люди.

Санда переступила с ноги на ногу, но не двинулась с места.

– А… почему?

Вангели сделал глубокий вдох. Слова давались ему с трудом, глаза мэра покраснели – и было видно, он испытывает сильнейшую боль. Над его виском пульсировала жилка.

– Умирают лишь раз. Если что-то после смерти не мертво – оно нарушает Закон Божий. То, что тела еще ходят, ошибка. Дьявол похищает мертвецов и заставляет несчастных бродить по земле. Не с Божьими целями. Со своими. Любой мертвец опасен… даже если с виду это не так. Даже если это… ребенок.