Путешествие в полночь - Страница 95

Вик опять прыгнул, тело его взлетело в воздух кольцом, и в самый последний момент, перед тем как челюсть Балаура врезалась в камень, кольцо это закатилось за огромный валун.

– Ш-Ш-Ш…

Балаур не сдавался. Он распахнул пасть, и зубы – точь-в-точь острые сталактиты – врезались в камень. Валун раскрошился с легкостью, будто кусочек сахара в щипцах. Но, когда Балаур поднял голову, за разрушенным камнем ничего не оказалось.

Путники скорчились на земле, их то и дело подбрасывало от ужасных ударов. Вся пещера ходила ходуном, сталактиты гудели и тряслись, грозя обрушиться.

Не испугался лишь Йонва, хотя Теодор видел, как трясутся и вертятся глаза на его четках. Оказалось, Путеводитель вертит их, и блики от хрустальных глаз бегали по всей пещере. Когда эти лучики попадали на морду Балаура, змей прикрывал глаза от слепящего света, который он век не видывал.

– А-Р-Р-Ш-Ш! – взревел Балаур.

Вик умудрился проползти между валунов и теперь возник на другой стороне пещеры. Змеевик полз и полз, но Теодор видел, что силы его на исходе: парень не мог долго находиться в обличии змея, к тому же он совсем недавно использовал эту силу! Тео вспомнил, как Вик потом кашлял кровью, и сжал свободную руку в кулак, впившись глазами в друга. А тот все извивался, прячась между камней, прыгал и закатывался в щели, но всякий раз Балаур обнаруживал его, с легкостью дробя камни, превращая их в мелкое крошево и песок. И все же минута подходила к концу. Осталось продержаться совсем немного.

– Ну, давай же! – вскрикнула Санда. – Вик!

Рука ее сжала пальцы Тео, и он, не выдержав, накрыл ее второй ладонью.

Вскоре на площадке не осталось камней, за которыми можно было бы спрятаться. Змеевик развернулся к Балауру, а тот задрал башку еще раз, и Тео понял: все. Конец.

Колоссальная морда распахнула пасть, и тут Вик сделал совершенно неожиданную и, на первый взгляд, глупую вещь: из последних сил метнулся к Балауру, в прыжке перевернулся колесом и приземлился на землю уже человеком. Затем протянул руку и выдернул из земли свой меч. Клинок блеснул серебром, и от его лезвия, как от зеркала, отразился лучик, пущенный хрустальным глазом Йонвы.

Балаур зашипел, и в следующее мгновение гигантские челюсти сомкнулись на маленькой человеческой фигурке. Великий змей приподнял голову, из гигантских ноздрей вырвался ветер, а на голове грозно засиял месяц.

– Не-е-ет! – Санда вырвала руки из ладоней Теодора и Раду и в ужасе закрыла лицо. – Вик! Ви-и-ик!

Теодор мысленно выругался, совершенно потрясенный. Он вдруг увидел, что смертельно бледная Шныряла стоит на ногах и шевелит губами, что-то неслышно говоря, и глаза ее, испуганные и потрясенные, широко распахнуты.

– Минута закончилась! – раздался голос Йонвы.

Балаур зашипел и зарычал, медленно приоткрывая пасть, и, когда челюсть отвисла достаточно, они увидели блеск между зубов – воздетый меч, который держал в руках Змеевик. Кровь хлестала по его волосам и плечам, выливаясь изо рта Балаура, потому что клинок наполовину вошел в мягкое розовое нёбо.

Великий змей выплюнул Вика, и тот грохнулся на землю. Меч лязгнул рядом, разбрызгивая темную кровь. Балаур кашлянул и сплюнул темно-красным, будто кто выплеснул добрый ушат крови. Для Балаура, прародителя всех змей, то был всего-навсего плевок, и убить его рука обычного смертного, конечно, не могла, однако же ранить чудовище, пролить хоть каплю его крови – такого еще не бывало.

Балаур был недоволен и разозлен. Вик не шевелился. Морда чудовища приблизилась и распахнулась. Липкий от крови громадный язык шевельнулся, и на землю упала сверкающая зеленая звездочка. Покатилась по глине и замерла рядом с рукой Змеевика.

– ПОЛУЧ-Ш-ШАЙ НАГРАДУ.

Теодор, Санда и Раду подскочили, ликуя и вопя от счастья, но сердце Тео еще не успокоилось – неясно было, жив Вик или же мертв, потому что лежал он, точно труп.

– Вик! – вдруг раздался крик, и все с удивлением повернулись. Кричала, не в силах сдержать волнения, Шныряла, стиснув дрожащими пальцами край меховой накидки.

От звуков ее голоса Вик зашевелился и с глухим стоном перевернулся на живот. Потом нащупал пальцами сияющий лучезар, и Теодор узнал этот зеленоватый призрачный свет. Именно из этого камня были сделаны игральные кости Макабра. Камень светился изнутри, подобно звезде.

Пошатываясь, Вик поднялся на ноги и подобрал меч. Лицо его заливали кровь и слюна Балаура, но он не знал, что нечаянно получил двойной подарок: кровь волшебных змей обладает теми же особыми свойствами, что и кровь Змеевика, который делал из нее настойки, только сильнее. Издревле ходило предание, будто, искупавшись в крови Великого змея, любое существо удесятеряло свои силы и излечивалось от всех ран. А Змеевик искупался – пусть и не преднамеренно – в крови самого Балаура и получил от него столь большую силу, что дыхание Смерти отступило, и дух его, на мгновение покинувший тело, вернулся обратно, следуя зову излечивающей крови Балаура.

Так выстоял Змеевик, внук гигантского змея, и обрел благословение на царствование. Он преклонил колено и поблагодарил за дар, а Балаур с клекотом опустил голову на каменный берег: сон снова смеживал его веки. Но только Змеевик шагнул с площадки, где разыгралось величайшее сражение, достойное быть воспетым в подземельях Господаря Горы, да и среди людей, и зашагал к своим друзьям, как Балаур сверкнул глазом в сторону удаляющегося потомка.

– ЧЕЛОВЕЧИШ-Ш-ШКА. ТЫ ПРИБЕГНУЛ К УЛОВКЕ, ЧЕЛОВЕЧИ-Ш-ШКА. НИКОГДА НЕ ПОБЕДИЛ БЫ ТЫ МЕНЯ В ЗМЕИНОМ ОБЛИЧЬЕ, НО ТЫ ПОСМЕЛ ВЫСТУПИТЬ ПРОТИВ МЕНЯ КАК ЧЕЛОВЕК. Я ВИЖУ ВСЕ, ЛЮДС-С-СКОЙ СЫН, ВС-С-СЕ ТАЙНЫ ТВОЕГО СЕРДЦА. ТЫ ПРОСИЛ О ЦАРСТВОВАНИИ НЕ ПОТОМУ, ЧТО ЖАЖДЕШЬ С-СТАТЬ ЗМЕЕМ, А ПОТОМУ, ЧТО ТЕБЯ ЖДАЛА БЫ СМЕРТЬ В С-СЛУЧАЕ ОСЛУШАНИЯ.